|
САМОСОЗНАНИЕ —
(само-со-знание) — противоположное осознанию внешнего мира (объекта) переживание
единства и специфичности «Я» как автономной (отдельной) сущности, наделенной
мыслями, чувствами, желаниями, способностью к действию. Включает в себя процессы
самопознания (само-по-знания), самоидентификации, самоопределения. Внешне
проявляется как система предъявляемых (явно и неявно) самооценок и оценок
других, помещающаяся в основание задаваемой модели познавательных и социальных
дистанций, позволяющих мне определять мое место в системе складывающихся вне
меня связей и отношений как в теоретическом, так и практическом их срезе,
а также вырабатывать механизмы самоутверждения меня в мире и самозащиты меня
от мира, определяющие индивидуальные качества личности. Это вынесение себя
и своего сознания вовне дополняется и фундируется обращением индивида на самого
себя, направленностью сознания на самое себя, т.е. «вовнутрь». С. есть осознание
собственных ценностно-символических оснований, предельных смыслов, задающих
меня, мои знания, мои возможности отношения с миром и с самим собой. В С.
«Я» познает себя и свое сознание, оценивает свое знание, т.е. собственные
условия-предпосылки, как бы наблюдая себя со стороны, выходя за собственные
пределы, одновременно оставаясь в них (последнее верно только для западной
традиции). Отделяя сущности от данностей с помощью мышления (в восточной традиции
— отстраняясь от мира), «Я» в понимании простраивает субъективное отношение
к предмету, другому и себе как рефлексирование, переинтерпретацию и реорганизацию
смысловых структур своего бытия (в восточной традиции — «снимая» субъективное
и иные привязки к внешнему миру, а тем самым и саму возможность «Я»). И в
восточной и в западной версиях речь идет о самоочищении сознания (выявлении
«чистого» сознания) в процессах познания и самопознания. Однако это принципиально
разные ориентации: Восток проговаривает необходимость элиминации мышления,
возможности безобъектного («не вовлеченного») сознания, снятии С. (будь то
в пассивном пути дао или активных практиках йоги или дзена). Запад принципиально
настаивает на опосредовании процессов осознавания мышлением, интенциональности
сознания (его направленности всегда «на», его необъяснимости из самого себя),
его переводимости и постоянном переходе в С. По сути, речь идет о двух различных
установках: негативной (Восток) и позитивной (Запад). Позитивная установка
предполагает переопределение позиций в смысловых полях, изменение смысловых
границ и систем ценностей («видений» — неокантианство, «горизонтов» — феноменология,
«перспектив» — символический интеракционизм, «ситуаций» — прагматизм и т.д.).
Она предполагает реализацию «проекций», «объективации», «означиваний», т.е.
«привязку» к внешнему, удержание себя в мире, а также различение осознаваемых
и неосознаваемых (бессознательное) мыслительных процессов (психоанализ, философия
жизни и др.) и признание различных состояний — резче: множественность — «Я»
(открытие разных типов рациональности и изобретение схем работы со многими
знаниями). В конечном счете эти разные ориентации породили и разные техники
работы с собой и своим сознанием — прежде всего медитацию (Восток) и оформляемую
в мышлении и посредством мышления рефлексию (Запад). При этом рефлексия может
быть рассмотрена как способ перехода от «неявного» в С. (бессознательного,
латентного, личностного и т.д.) к явному, но не через работу с предметными
содержаниями (смутными или, наоборот, самоочевидными), что есть проблема и
задача когнитивных практик (стратегий), но через выявление субъективных отношений
к неявному, т.е. через его проблематизацию и выявление лакун, не заполненных
знанием и готовыми схемами действия, рационализированными в мышлении; или
— другая сторона этого же — через вписывание себя в контексты ситуаций и действий.
Рефлексия не имеет собственных содержаний, она есть своего рода остановка
в мышлении, попытка увидеть себя в прошлом (в сделанном, прожитом) с поиском
в нем опор для определения векторов движения и выявления его смыслов, через
понимание (не транслируемых в рационально оформляемых в мышлении схемах) личностных
контекстов. Таким образом, речь как раз и идет о проявлении своих самоидентификаций
и самоопределений в прошедших жизненных и познавательных ситуациях, выявлении
наличных знаний и способов (методов) работы с ним для определения через себя
новых возникающих ситуаций (или, в данном случае, действительности). Коль
скоро ситуация не может быть определена из самой себя, она должна быть осмыслена
в более широкой рамке. Такой предельной рамкой выступает трансцендированное
вовне (само) сознание социума — его культура, задающая предельные границы
возможных (улавливаемых) для любого «Я» смыслов и координаты для самоидентификаций
и самоопределений — абсолютизируемые в культуре ценности и символы. С. культуры,
в свою очередь, наиболее адекватно схватывается (проявляется) в философской
и/или методологической рефлексии, задающей, соответственно, видения, горизонты,
перспективы, ситуации и т.д. для специфизированных и индивидуализированных
С. Сознание не локализуемо в каждом отдельном субъекте, оно тотально. Мысль
(идея) случается, она развивается и разрабатывается мышлением, фиксируется
и переинтерпретируется в рационализированных системах знания, но не вырабатывается
в мышлении. Последнее структурируется и процессуализируется, развивается в
той или иной традиции культуры. Сознание же, в силу своей тотальности и целостности
(«нерасчленимости») реализуется как С., как способность быть «здесь-и-теперь»
в культуре через различные состояния сознания и множественность в культуре
через различные состояния сознания или множественность сознаний, обусловливающих
возможные познавательные процедуры. Установка на осознание сознанием самого
себя задана в философии Нового времени Декартом в его «cogito ergo sum»: «Если я осознаю, что любые мои действия, в том числе
сомнение и отрицание, есть проявление мышления (и, следовательно, оно неустранимо,
неотрицаемо), то я как субъект мышления осознаю себя существующим». Установка
на С. как наблюдение внутреннего опыта, деятельности и способов ее проявления
была сформулирована Локком. Как осознание собственных содержаний сознанием
трактовал С. Лейбниц. Переинтерпретация соотношения осознания внешнего мира
и С. принадлежит в новоевропейской традиции Канту: «Сознание моего собственного
наличного бытия есть одновременно непосредственное осознание бытия других
вещей, находящихся вне меня». При этом С. может схватываться как в логической
(через сопоставление представлений), так и в трансцендентальной (через установление
связи представления с познавательной способностью) рефлексиях. Гегель переинтерпретировал
проблему в «Философии духа» как процессуальность саморазвертывания духа в
его рефлексии о самом себе. «Перевернул» же проблему Фихте, у которого не
сознание реализуется «в» и «через» С., а «Я полагает само себя, свое собственное
бытие», именно «Я полагает не-Я», т.е. сознание не дано, а задано, порождает
себя (синтез Я и не-Я задается в абсолютном Я). Момент предзадаваемости С.
структурами практик и культурными формами актуализировала «философия действия»
или «социального активизма» (соответственно — марксизм и особенно неомарксизм
и неогегельянство). Тема горизонта «жизненного мира» и феноменологической
редукции введена феноменологией (специально разрабатывалась в феноменологической
социологии), а тема выявления экзистенции как основы С., оставляющая человека
один на один с голосом собственной совести в страхе перед «небытием» («ничто»,
«пустотой» и т.д.) — экзистенциализмом. Новый поворот проблематике С. задала
ее психологизация и социологизация, пошедшая по пути расщепления «Я»: соотношение
субъективного, отраженного (зеркального) и ролевого Я в структурно-функционалистских
версиях социологии личности; структур «сверх-Я», «Оно» и «Я» во фрейдизме;
структур «I» и «те» в символическом интеракционизме; проблема «Я
— Я» и «Я — Он» в концепции автокоммуникации; соотношение отношений «Я — Ты»/»Мы»
и «Я — Он»/»Они» («Оно») в диалогических концепциях и т.д. С другой стороны,
в рамках социологии С. рассматривается как присущее не только индивиду, но
и социальной группе, классу, этносу, обществу в целом, когда они осознают
себя субъектом практической и познавательной деятельности, а также вырабатывают
общие идеалы и понимание собственных интересов. В данном случае С. понимается
как единство самопознания, эмоционально-ценностного отношения к себе, самоориентации
и саморегулирования социальных субъектов, проявляемое в их поведении, деятельности
и общении. Внутренним механизмом саморегулирования действенно-волевой сферы
С. выступают системы самооценок социальных субъектов, которые закладывают
основы их мировоззрений и могут быть институциализированы как отдельные от
этих субъектов системы идеологических представлений или идеологии. В современных
философских подходах в целом происходит перенесение акцентов с познающего
на познаваемый субъект, само С. трактуется не как начало, а как итог реконструкции
в познавательных процедурах действий субъектов в рамках той или иной культуры,
которая, в свою очередь, понимается как фиксируемая в языковых (дискурсивных)
практиках и представляющая собой нецентрированный гипертекст. Отдельной проблемой
является выработка процедур и техник открытия замкнутых структур теоретического
(научного, аналитического) мышления как опосредующего процессы С. в современных
социокультурных ситуациях. (См. также Я.) В современной философии постмодернизма
концепт С. подвергается радикальной деструкции (см. Анти-психологизм, «Смерть
субъекта», «Воскрешение субъекта»).
В.Л. Абушенко
|
