|
ИГРЫ ИСТИНЫ — предложенная
Фуко понятийная структура, фиксирующая в своем содержании итог радикального
пересмотра философией постмодернизма классических представлений об истине
(см. Истина). С точки зрения постмодернизма, истина отнюдь не является продуктом
когнитивного приближения к познаваемому объекту, результирующегося в адекватном
постижении его сущности, — это вовсе «не вознаграждение для свободных умов,
не дитя долгих одиночеств, не привилегия тех, кто достиг освобождения», и
уж тем более постмодернистская философия не рассматривает истину как то, что
«можно открыть или заставить принять» (Фуко). В постмодернистской своей трактовке
истина выступает как одно из проявлений интерпретационного своеволия субъекта,
она есть, по словам Фуко, «что-то вроде принудительного действия» субъекта
в отношении собственной дискурсивности (см. Дискурсивность), которая, к тому
же, «имеет тенденцию оказывать... своего рода давление» на другие проявления
ментальной активности субъекта (Фуко). В этом плане истина трактуется постмодернизмом
лишь как своего рода «совокупность правил» (Фуко) — тех или иных, — которыми
руководствуется субъект, организующий свои когнитивные практики в соответствии
с нормативными требованиями, характерными для того или иного типа дискурса
(см. Дискурс). С точки зрения постмодернизма, пересмотр этих правил есть центральная
процедура, фокусирующая в себе сущность периодически имеющих место в динамике
культуры исторических трансформаций: по оценке Фуко, именно это выступает
главным предметом проблематизации (см. Проблематизация) для интеллектуала
(см. Интеллектуал). В свете постмодернистского отказа от логоцентризма (см.
Логоцентризм) познание перестает рассматриваться как процесс экспликации имманентного
смысла постигаемой предметности. Соответственно, в постмодернистской парадигме,
фундированной презумпциями «постмодернистской чувствительности» (см. Постмодернистская
чувствительность) и «постметафизического мышления» (см. Метафизика, Метафизика
отсутствия, Постметафизическое мышление), статус истины может быть обозначен
лишь в качестве своего рода ситуативного «эффекта» («эффект истины» у Фуко,
подобный плато ризомы — см. Плато, Ризома), — гносеологическая фигура истины
трансформируется в фигуру И.И. Постмодернистские аналитики проблемы истинности
знания выстраиваются в ментальном пространстве, задаваемом семантической оппозицией
таких феноменов, как «воля к истине» и «забота об истине». Последние представляют
собой две не только различные, но и альтернативные стратегии отношения субъекта
к познавательному процессу (реально могущие проявляться одновременно и фиксируемые
лишь в ходе функционального расщепления когнитивных процедур): если «воля
к истине», преимущественно характеризующая, согласно постмодернистской ретроспективе
классическую философскую традицию, предполагает линейное движение к истине,
понятой в качестве единственной (см. Воля к истине), то «забота об истине»,
характеризующая, в постмодернистской самооценке, когнитивные стратегии эпохи
постмодерна, напротив, предполагает процессуальность движения истины, самодостаточную
в своей плюральности и не результирующуюся в истине как финальной величине
(см. Забота об истине). В свете концепции «заботы об истине» истина в традиционном
ее понимании предстает как законченный (мертвый) продукт, результирующий (=финализирующий,
обрывающий собою) процесс познания, — ее место занимают И.И. как плюральная
процессуальность производства знания. Тем самым познавательный процесс как
таковой предстает в постмодернистской проекции именно (и только) как процессуальность
И.И. Категориальная структура «И.И.» оформляется в постмодернистской философии
в русле общей переориентации постмодернизма с идеи жесткой структуры, результирующей
собой процесс становления системы, на идею ризоморфной организации предметности,
репрезентирующей собой структурацию (см. Структурация), т.е. номадическую
процессуальность спонтанной и нон-финальной самоорганизации нелинейной среды
(см. Нелинейных динамик теория). Таким образом, поворот постмодернистской
гносеологии от понятия «истина» к понятию «И.И.» изоморфен повороту постмодернистской
номадологии (см. Номадология) от понятия «структура» к понятию «игра структуры»
(см. Игра структуры). Иными словами, для постмодернистской гносеологии предметом
изучения становятся «игры истины сами по себе», «игры истины в связи с отношениями
власти» и «игры истины в отношении индивида к самому себе» (Фуко). Создание
«истории истины» мыслится в постмодернизме как создание «такой истории, которая
была бы не историей того, что может быть истинного в знаниях, а анализом «игр
истины», игр истинного и ложного, игр, через которые бытие исторически конституирует
себя как опыт, то есть как то, что может и должно быть помыслено» (Фуко).
Моделируемая постмодернизмом реальность (см. Гиперреальность, Симуляция) программно
конституируется «по ту сторону истинного и ложного, по ту сторону эквивалентного,
по ту сторону рациональных различий» (Бодрийар). По формулировке Фуко, если
познание и «выдает себя за познание истины», то лишь потому, что «оно производит
истину через игру первоначальной — и постоянно возобновляемой — фальсификации,
которая устанавливает различение истинного и ложного».
М.А. Можейко
|
