|
ГВАТТАРИ (Гаттари)
(Guattari)
Феликс (1930 — 1992) — французский психоаналитик и философ. Один из создателей
шизоанализа. Основные собственно философские сочинения Г. написаны совместно
с Делезом: «Капитализм и шизофрения» (т. 1 «Анти-Эдип», 1972; т. 2 «Тысячи
плато», 1980), «Кафка» (1975), «Ризома» (1976), «Что такое философия» (1990).
Г. также автор индивидуальных работ: «Психоанализ и трансверсальность» (1972),
«Молекулярная революция» (1977), «Машинное бессознательное» (1978), «Шизоаналитические
картографии» (1989) и др. Осуществил цикл работ по исследованию шизофрении,
полагая ее точкой отсчета для понимания невроза. Проявил интерес к психоаналитическим
идеям, но впоследствии выступил с критикой концепций Фрейда, Лакана, Маркузе
и других психоаналитиков различных ориентации. С целью разработки новаторской,
«революционной» психиатрической практики основал альтернативную психиатрическую
клинику La Borde. Стремился к выработке дискурса, объединяющего политическое и психиатрическое
начала. Предложил расширительное понимание бессознательного как структуры
внутреннего мира индивида и чего-то разбросанного вне его, воплощающегося
в различных поведенческих актах, предметах, атмосфере времени и т.д. (Постоянно
противопоставлял «шизоаналитическое бессознательное», состоящее из машин желания,
и «бессознательное психоаналитическое», к которому относился весьма скептически:
согласно шизоанализу, в психозе психоанализ понял только «параноидальную»
линию, которая ведет к Эдипу, кастрации и т.д., к инъекции в бессознательное
всех репрессивных аппаратов. Но от него совершенно ускользает шизофренический
фон психоза, «шизофреническая» линия, прочерчивающая несемейный рисунок.)
Разработал концепцию «машинного бессознательного», согласно которой бессознательное
наполнено всевозможными абстрактными машинизмами, побуждающими его к производству
и воспроизводству различных образов, слов и желаний. Особое внимание уделял
разработке теоретических проблем «производства желания» как совокупности пассивных
синтезов самопроизводства бессознательного. Согласно Г., «персонификация...
аппаратов (Сверх-Я, Я, Оно)» суть «театральная постановка, которая заменяет
подлинные продуктивные силы бессознательного простыми ценностями представления...
машины желания и начинают все более и более становиться театральными машинами:
Сверх-Я, танатос выскакивают, как «бог из машины». Они все более работают
за стеной, за кулисами. Или это машины, производящие иллюзии, эффекты. Так
оказывается раздавленным все производство желания». В 1970-х, совместно с
Делезом, разработал концепцию шизоанализа, в значительной мере направленного
на преодоление психоанализа и критику капитализма в его связи с шизофренией.
Проблемы психоанализа в интерпретации Г. — Делеза выступали как связанные
с его глубинной приверженностью капиталистическому обществу и «непониманием
шизофренического фона». Психоанализ в таком контексте «похож на капитализм
— его собственным пределом является шизофрения, но он непрестанно этот предел
от себя отталкивает, как бы заклиная...». По мнению Г. и Делеза, психоанализ
оказался целиком пронизан идеализмом, выразившимся в совокупности сопряженных
«наложений и редукций в теории и практике»: сведение производства желания
к системе так называемых бессознательных представлений и к соответствующим
формам причинности, выражения и понимания; сведение заводов бессознательного
к театральной сцене; сведение социальных инвестиций либидо к семейным инвестициям;
наложение желания на сетку семьи. С точки зрения Г. и Делеза, психоанализ
— в контексте свойственной для него абсолютизации значимости символической
фигуры Эдипа (см. Эдипов комплекс) — объективно вуалирует истинный характер
и масштаб социальных репрессий при капитализме: «Мы не хотим сказать, что
психоанализ изобрел Эдипа. Он удовлетворяет спрос, люди приходят со своим
Эдипом. Психоанализ на маленьком грязном пространстве дивана всего лишь возводит
Эдипа в квадрат, превращает его в Эдипа трансфера, в Эдипа Эдипа. Но и в семейной,
и в аналитической разновидностях Эдип является по своей сути аппаратом репрессии,
направленным против машин желания, а ни в коем случае не порождением бессознательного
самого по себе... Эдип или его эквивалент... инвариантен. Это — инвариант
отклонения сил бессознательного... мы нападаем на Эдипа не от имени обществ,
в которых его не было, но от имени общества, где он присутствует повсеместно,
— нашего капиталистического общества». Согласно Г., «Фрейд открыл желание
как либидо, производящее желание, и он же постоянно подвергал либидо отчуждению
в семейной репрезентации (Эдип). С психоанализом произошла та же история,
что и с политической экономией в понимании Маркса: Адам Смит и Рикардо правильно
усматривали сущность богатства в производящем его труде и в то же время отчуждали
его своими представлениями о собственности. Осуществляемое психоанализом наложение
желания на семейную сцену бьет мимо психоза и даже в случае невроза дает интерпретацию,
которая искажает продуктивность бессознательного». Квалифицируя шизоанализ
(«активистский анализ, анализ либидинально-экономический, либидинально-политический»)
и как одну из форм микрополитической практики, и как достаточно эффективное
средство макросоциальной прогностики, Г. обращал особое внимание на «фашистские
инвестиции» как «на уровне желания», так и «на уровне социального поля». Согласно
Г., «... или революционная машина проявит себя способной овладеть желанием
и феноменами желания, или желанием будут манипулировать силы угнетения, репрессии,
угрожающие — в том числе изнутри — революционным машинам». Анализируя вероятность
тех или иных сценариев общественно-экономических трансформаций, Г. полагал,
что революция, отвечающая чаяниям угнетенных классов, неосуществима, если
само желание не заняло революционную позицию, оказывающую воздействие на бессознательные
образования: «Революционным аппаратам постоянно угрожает то, что они разделяют
пуританскую концепцию интересов, которые реализуемы лишь в пользу части угнетенного
класса, так что последняя вновь образует касту и иерархию угнетения... — отмечал
Г., — этому фашизму власти мы противопоставляем активные и позитивные линии
ускользания, которые ведут к желанию, к машинам желания и к организации социального
поля желания». Стремясь реконструировать мыслимые процедуры обновленческих
общественных трансформаций с учетом распространения и укрепления институтов
«демократического капитализма» вкупе с материальными стандартами «общества
изобилия», Г. в 1972 утверждал, что «нынешний уровень потребления недостаточен,
что никогда интересы не станут на сторону революции, если линии желания не
достигнут такой точки, в которой желание и машина совпадут... и обратятся
против так называемой естественности капиталистического общества. Нет ничего
легче, нежели достичь этой точки, потому что она составляет часть мельчайшего
желания, но нет и ничего труднее, потому что она втягивает в себя все бессознательные
инвестиции». Модифицируя ряд традиционалистских подходов философии языка 20
ст., Г. — Делез весьма радикально характеризовали удельный вес и значение
различных компонентов системы «Означаемое — Означающее», стремясь оттенить
«диффузность» этого понятия, «списывающего все на обветшалую машину письма».
В контексте их концепции, по утверждению Г., очевидно, что «принудительная
и исключительная оппозиция означающего и означаемого одержима империализмом
Означающего, возникающего с появлением машины письма. В таком случае все по
праву приводится к букве. Таков закон деспотического перекодирования». Г.
полагал, что означающее правомерно понимать как «знак великого Деспота (эпохи
письма)», который, «исчезая, оставляет отмель, разложимую на минимальные элементы
и на упорядоченные отношения между ними». Акцентируя в этом аспекте «тиранический,
террористический, кастрирующий характер означающего», а также высказывая сомнение
в том, «работает ли означающее в языке», Г. делал вывод, что само по себе
Означающее — «колоссальный архаизм, уводящий к великим империям», и подлежит
замене моделью Ельмслева, в границах которой «потоки, содержание и форма»
обходятся без означаемого. Целью таковых интеллектуальных поисков у Г. — Делеза
являлся поиск «линий абстрактного декодирования, противостоящих культуре».
Г., совместно с Делезом, принадлежит авторство «ризомной» концепции (см. Ризома).
Принимая активное участие в различных акциях левого движения («... в двадцать
пять лет я был вполне счастлив, будучи одновременно троцкистом, анархистом,
фрейдистом, последователем Лакана и плюс к тому еще и марксистом»), Г. «ускользнул»
/полностью в соответствии с духом собственного миропонимания — А.Г./ от какой бы то ни было организационно-идеологической ангажированности
в ипостаси взаимных симпатий с руководством ФКП или СССР (по мнению Г., «оплотом
бюрократизма»). [См. также «Что такое философия» (Делез, Гваттари), Анти-Эдип,
Событийность, «Смерть Бога», Шизоанализ, Машины желания, Номадология, Ризома,
Эротика текста.]
A.A. Грицанов
|
