РАЗДЕЛ V. РИМСКАЯ ЛИТЕРАТУРА ПЕРИОДА ИМПЕРИИ
ГЛАВА 1. РИМСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
ВРЕМЕНИ ПЕРЕХОДА К ИМПЕРИИ («ВЕК АВГУСТА»)
5. Тибулл
Альбий Тибулл родился, вероятно, в 50-х гг. до н. э. Из краткой биографической
заметки, приложенной в древности к изданию стихотворений Тибулла, известно,
что он принадлежал к цензовому сословию «всадников». Сам поэт замечает
однажды, что его земельные владения уменьшились по сравнению с тем,
что принадлежало его предкам, но Гораций тем не менее называет его богатым
человеком. Тибулл был близок к одному из известнейших ораторов и государственных
деятелей своего времени, Мессале Корвину, и сопровождал его в качестве
приближенного лица во время аквитанского похода 30 г.; в этой экспедиции
Тибулл чем-то отличился и получил почетные «воинские дары», награду
за храбрость. Во время восточного похода Мессалы Тибулл также сопровождал
его, но по дороге заболел и остался на острове Керкире, как он сам рассказывает
в одном из своих лучших стихотворений (I, 3). Близость к Мессале и его
литературному кружку поэт сохранил до конца жизни (умер в 19 г. до н.
э.).
Биографические данные, почерпнутые из посторонних источников, не вполне
совпадают с тем представлением, которое могло бы создаться о Тибулле
на основании его элегий. Поэт изображает себя гораздо более бедным и
невоинственным, чем он был на самом деле. Потребности элегической стилизации
приводят к переоформлению действительности, к созданию фиктивного автопортрета.
Актуальные вопросы, особенно политические, Тибулл обходит совершенным
молчанием. В противоположность всем прочим поэтам своего времени он
даже ни разу не называет имени Августа, не упоминает и о таких исторических
событиях, которые принято было в литературе прославлять, как например
битва при Акциуме или победа над парфянами. Современные события попадают
в поле зрения Тибулла лишь в стихотворениях, посвященных торжественным
случаям из жизни его покровителя Мессалы. Такое систематическое устранение
злободневной тематики не может быть случайным и во всяком случае свидетельствует
о сдержанном отношении Тибулла к совершившемуся в римском государстве
политическому перевороту. Это тем более вероятно, что и сам Мессала,
хотя и оказал Августу ряд значительных военных услуг, оставался в душе
республиканцем и отказывался от принятия новых, созданных империей,
гражданских должностей.
От действительности Тибулл уходит в область мечтаний. Ему грезится
тихая сельская жизнь, как некий потерянный рай, далекий от тревог и
волнений современности, которая всегда подается под отрицательным знаком
стремления к войне и наживе. Идеал — «бездеятельная жизнь» при небольшом
достатке, довольство малым, безразличие к богатству, славе и почестям
— уделу «воина», традиционного соперника влюбленных молодых людей. Взор
Тибулла охотно обращен в прошлое, к «золотому веку», к идеализованной простоте нравов
и верований. Картина сельской жизни приобретает идиллический оттенок,
делавший Тибулла близким для поэтов XVIII в. Он любит изображать сельские
празднества, старинные обряды. «Благочестие» — одна из черт, которые
Тибулл вводит в свою автохарактеристику, но оно очень далеко от официального
гражданского благочестия, насаждавшегося Августом. Государственные культы
Рима упоминаются лишь в одном торжественном стихотворении, связанном
с Мессалой, зато как бы нарочито подчеркивается интерес к примитивным
формам религиозности, к проникающим в Рим восточным верованиям. «Благочестие»
Тибулла — составная часть того же антисовременного автопортрета, в который
входят бедность, отвращение к войне, жажда сельской жизни. На этом фоне
стилизуется любовь, чаще всего грезы о любви. Контраст между мечтаниями
и действительностью создает скорбный тон, возвышающийся до пафоса, когда
образ любимой оказывается наделенным всеми отрицательными чертами современности.
Любовь, идиллические картины сельской жизни, благочестие, отвращение
к войне и алчности, довольство малым — этими темами, собранными в первом
программном стихотворении первого сборника, исчерпывается мир мотивов
Тибулла, и поэт варьирует их почти в каждой своей элегии. Отправляясь
от некоторой исходной ситуации, он развертывает совокупность своих любимых
тем, проводит читателя по целому кругу настроений, объединенных каким-либо
ведущим мотивом, постоянно отклоняющихся от него и вновь к нему возвращающихся.
Тибулл — мастер переходов, которые иногда получают видимость чисто ассоциативного
грезового скольжения, и этот стиль находится в полном соответствии с
мечтательным характером всего творчества поэта.
Тибуллу принадлежат два сборника стихотворений. Первый, изданный,
вероятно, вскоре после 27 г., имеет центральной фигурой Делию. Эта женщина
реально существовала и в жизни называлась Планией, но в образе Делии
типические черты античной «возлюбленной» преобладают над индивидуальной
характеристикой, и даже та бытовая обстановка, в которую Тибулл вводит
свою героиню, меняется от элегии к элегии, а иногда и в пределах одного
стихотворения, так что реальность изображения этой обстановки вызывает
значительные сомнения.
В этом первом сборнике особенно заметен «скользящий» характер построения
элегии у Тибулла.
Поэт хочет утопить свое горе в вине: Делия заперта и строго охраняется.
Мысли обращены к ней, и Тибулл представляет себя перед ее дверью, угрожает
двери, молит ее (мотивы «серенады»), наставляет Делию в искусстве обманывать
стражей. Сама Венера охраняет жизнь и неприкосновенность верных влюбленных.
Случайные прохожие да не смеют взглянуть на влюбленную пару (пародия
на стиль римских законов). Если кто даже проболтается, муж не поверит:
так обещала волшебница, совершив магический обряд, но обряд этот действителен
только по отношению к Тибуллу. Было бы бессердечным отправиться на войну,
когда есть возможность обладать Делией. Пусть другие совершают подвиги,
для Тибулла достаточно бедной сельской, жизни с подругой. К чему богатство
и роскошь, если нет счастливой любви? Неужели он разгневал Венеру? Он
готов искупить свой бессознательный грех самым унизительным покаянием
(по восточному обряду). А тот, кто смеется над его несчастьем, сам,
испытает гнев божества и будет некогда являть отвратительный облик влюбленного
старичка. «А меня пощади, Венера: душа моя служит тебе с вечной преданностью;
почему ты сжигаешь, жестокая, свою собственную жатву?» (I, 2). Или:
Делия неверна. Я напрасно надеялся, что в состоянии буду вынести эту
размолвку. Между тем, когда ты была больна, я выходил тебя своими обетами
и священнодействиями. Я мечтал о сельской жизни вместе с тобой, о том,
что ты будешь полной хозяйкой в моем доме, воображал, как нас посетит
Мессала. Эти надежды рассеялись. Ни вино, ни другая любовь не могут
отогнать тоски. Да проклята будет сводня, доставившая Делии богатого
любовника! Дары уничтожают любовь, и бедный .друг лучше богатого. А
ты, который ныне предпочтен мне, сам испытаешь мою судьбу, и у тебя
уже есть соперник (I, 5).
Одинокий, больной Тибулл лежит на Керкире: в лихорадочной смене возникают
одна за другой различные картины, опасение смерти на чужбине, воспоминания
о дурных предчувствиях и предзнаменованиях при отъезде, восхваление
золотого века в противоположность современности с ее тысячами путей
гибели, опять мысли о близкой смерти, картины райского блаженства для
тех, которые умерли влюбленными, мук Тартара для недоброжелателей, скромная
семейственная жизнь оставшейся на родине Делии и мечтания о счастливой
встрече, когда Тибулл внезапно вернется на родину (I, 3).
Второй сборник, посвященный уже не Делии, а корыстолюбивой Немесиде,
отличается большей взволнованностью; любовь приобретает мрачный, пессимистический
колорит.
Отдельные мотивы Тибулла по большей части мало оригинальны и представляют
собой «общие места» античной любовной поэзии, но на соединении их лежит
печать своеобразной авторской индивидуальности. Не всегда заботясь о
выдержанности сюжетной ситуации, он сохраняет единство тона и настроения.
Тибулл преодолевает «литературность» и — один из немногих римских поэтов
— не выставляет на показ своей «учености». Прозрачностью и чистотой
языка, строгим лексическим отбором Тибулл напоминает Цезаря, и античная
критика отмечала «отделанность» и «изящество» его стихотворений.
К двум книгам Тибулла в древних изданиях была присоединена третья
книга, содержащая сборный материал из разных авторов, связанных, по-видимому,
принадлежностью к окружению Мессалы. Два заключительных стихотворения
этой книги принадлежат Тибуллу; открывается она циклом элегий, написанных
подражателем Тибулла, Лигдамом (вероятно, псевдоним). Интересен цикл
коротких стихотворений (III, 13 — 18), автором которых является родственница
Мессалы, Сульлиция. Эти фиксации отдельных моментов любви римской аристократки
к незнатному юноше послужили предметом для литературной обработки со
стороны профессионального поэта в другом цикле (III, 8 — 12), принадлежащем,
быть может, самому Тибуллу.
|
