|
Евгений Иванович Носов р. 1925
Шумит дуговая овсяница — Рассказ (1966)
В середине лета по Десне закипали сенокосы. Тут же на берегу выкашивали поляну
под бригадное становище, плели из лозняка низкие балаганы, каждый на свою
семью, поодаль врывали казан под общий кулеш, и так на много верст возникали
временные сенные селища. Был шалаш и у Анфиски с матерью. Росла Анфиска в
Доброводье, никто не примечал в ней ничего особенного: тонконогая, лупоглазая.
В один год саперная рота доставала со дна всякий военный утиль. В Анфискиной
избе остановился на постой саперный лейтенантик. Месяца через три рота снялась.
А у Анфиски под Новый год народился мальчонка.
Шли дни. Колхозная страда закончилась, и косари тем же вечером переправились
на другой берег Десны разбирать деляны: покосы, неудобные для бригадной уборки,
председатель Чепурин раздавал для подворной косьбы. Уже в сумерках Анфиса
с сыном запалили костерок, ели поджаренное на прутиках сало, крутые яйца.
За темными кустами разгоралась луна. Витька прилег на охапку травы и затих.
Анфиса взяла косу, подошла к краю поляны. Луна наконец выпуталась из зарослей
— большая, чистая и ясная. На зонтах цветов тончайшим хрусталем заблестела
роса.
Скоро уже Анфиска косила широко и жадно. Прислушиваясь, уловила ворчливый
гул мотоцикла. Он протарахтел мимо, потом заглох, долго молчал, снова застрекотал,
возвращаясь. Вынырнул на поляну. Из тени кустов вышел рослый человек. По белой
фуражке она узнала Чепурина — и замерла. «Помочь, что ли? — «Я сама», — тихо
воспротивилась Анфиска.
Долго и напряженно молчали. Вдруг Чепурин порывисто отбросил окурок и пошел
к мотоциклу. Но не уехал, а вытащил косу и молча принялся косить прямо от
колес мотоцикла, Анфиска растерялась. Кинулась будить Витьку, потом тихо,
будто крадучись, прошла к незаконченному прокосу и стала косить, все время
сбиваясь. Вспомнилось, как весной он подвозил ее со станции, как цепенела
от его редких вопросов о самом обыденном. «Тьфу! Заморила», — сплюнул, наконец,
Чепурин, постоял, глядя вслед продолжавшей косить Анфиске, и вдруг нагнал,
обнял, прижал к груди.
Луна, поднявшись в свой зенит, накалилась до слепящей голубизны, небо раздвинулось,
нежно просветлело и проливалось теперь на лес, на поляну трепетно-дымным голубым
светопадом. Казалось, уже сам воздух начинал тихо и напряженно вызванивать
от ее неистового сияния.
...Они лежали на ворохе скошенной травы, влажной и теплой.
«Не хочется, чтоб ты уходил...» — Анфиска задержала его руку на своем плече
и сама придвинулась теснее. Вспоминала, как все эти годы думала об этом человеке.
Однажды увидела на дороге мотоцикл. Ехали незнакомые мужчина и женщина. Он
за рулем, а она сзади: обхватила его, прижалась щекой к спине. Она бы тоже
вот так поехала. И хоть знала, что никогда тому не бывать, а все примеряла
его к себе.
Чепурин рассказывал, как в Берлине в него уже напоследок швырнули гранату,
как лежал в госпитале. Как вернулся с войны, учился, женился, стал председателем.
Потом перекусили. На востоке робко, бескровно просветлело.
«Да... — что-то подытожил Чепурин и рывком встал на ноги. — Бери Витюшку,
поедем». — «Нет, Паша, — потупилась Анфиска. — Поезжай один».
Препирались, но ехать вместе Анфиска отказалась наотрез. Чепурин надел на
Витюшку свой пиджак, подпоясал ремнем и отнес в коляску. Завел мотоцикл и
уже за рулем поймал ее взгляд, закрыл глаза и так посидел... Потом резко крутанул
ручку газа.
Десна клубилась туманом. Анфиска плыла, стараясь не плескаться, прислушалась.
Откуда-то пробился еле уловимый гул мотоцикла.
И. Н. Слюсарева
Источник: Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры.
Русская литература XX века: Энциклопедическое издание. – М.: «Олимп»;
ООО «Издательство ACT», 1997. – 896 с. |
